А хорошо, должно быть, когда встречаются два классика. Например, Александр Пушкин и Никита Михалков. Сядут за широкий дубовый стол, посмотрят друг на друга весело, со значением. Молча водки опрокинут, огурцами похрустят. Тут Никита Сергеевич сощурит глаза свои лукавые, да и спросит сквозь усы: «А что, Саша, не замахнуться ли мне на твоего, с позволения сказать, Медного Всадника?» - Пушкин же тряхнет головой кудрявой, лицо запрокинет и засмеется высоко: «А что, Никитушка, и замахнись!» - И станет на душе у всех тепло и благостно.
Армен Оганезов – режиссер, признанный классик «русского порно»; Михаил Афанасьевич – «Миша Булгаков» – тоже человек в литературе не последний. Должны они были встретиться, должны были! И потому фильм «Бал у Сатаны» - явление скорее закономерное, чем исключительное. Устои надо опровергать! Михаил Булгаков сам на Христа замахнулся, а Армен Оганезов – на Булгакова. Так кто, скажите, главнее получается?
Как всякое произведение «с подтекстом», «Бал у Сатаны» сложен в восприятии. Может, какая-нибудь птица и долетит до середины Днепра, но далеко не всякий зритель досмотрит до середины этот фильм. И не только потому, что он до безумия напоминает домашний спектакль расшалившихся бойскаутов из летнего лагеря. А просто нарочитое нагромождение нелепостей создает такой абсурд, что к середине повествования начинаешь понимать – да ведь это и не «порно» вовсе! Ну авторы, ну шельмы! Это и юмор, и сатира, и пародия, и памфлет – короче, Кафка, помноженный на Гашека. Боже ж ты же ж мой! Куда хватили! Но именно с этой точки зрения все встает на свои места.
Не всякий показ половых актов есть порнография, как и не всякая порнография есть показ половых актов.
Начинается действие в комнате с камином; мягкий контровой свет из окна, желтоватая фактура кадра. Угловатые обнаженные тела юных героев. Неуклюжая «детская» пластика движений. Именно так и должен был заниматься любовью Африка со своей любимой Друбич в «Ассе». Это даже не эротика. Это ностальгия.
Небольшой игровой пассаж в саду – разговор Маргариты (Алиса Вичкрафт) с Азазелло – конечно, оставляет чувство неловкости. Но не забывайте! Это не школьный спектакль. Это синтез жанра, таково прочтение.
И то, что крем, который милая Алиса наносит себе на чистое лицо, похож на откровенное дерьмо – тоже подтекст. «Между дерьмом и мочой рождаемся!» (не помню, как по-латински). И то, что после преображения героини нам показывают ее глупейшие стоп-кадры, напоминающие фотографии из журнала «Работница» - это только внешняя оболочка, скорлупа, которая слетит под мощными ударами – толчками – Сатаны!
Сцена между Маргаритой и Наташей(очень милая Вероника Коневская, с удивительно приятной попкой) по праву может называться одной из самых длинных и самых статичных лесбийских сцен в порно вообще. Это некая художественная гимнастика, показанная в очень медленном рапиде. Именно здесь неясное томление зрителя должно достигать невыносимого градуса. Но, как печально наигрывает за кадром гнусавая «Ямаха» - «Ямщик, не гони лошадей...».
И вот, наконец, все собрались на балу у Сатаны! Какое изобилие прекрасных женских форм! Истинно, богата русская земля красавицами. И ничто их не испортит – ни ужасные туфли, ни бездарный оператор...
Основная, кстати, проблема любительских спектаклей в том, что там все делается взаправду. То есть, если написано в тексте – «целуют колено королеве» - значит, все и целуют. А до того, что это выглядит глупо, никому нет дела. Потому что любительские спектакли ставятся «для своих». Сами ставим – сами смеемся. Непонятно, правда, что мы тут делаем за наши деньги? Но раз пришли – сидите и молчите.
Общие планы оргии впечатляют. Для тех, кто знает, это могла бы быть наилучшая иллюстрация к «Жюльетте» маркиза де Сада (кстати, не замахнуться ли и на Донасьена Альфонса?). Чертовски хотелось услышать под этот фестиваль плоти что-нибудь вроде «Нирваны», или «Коррозии» на худой конец. Но нет, не таков был замысел режиссера. Он пытал наш слух безумным набором идиотских в данном случае «мелодий 30-х годов». Что он хотел этим сказать? А ничего! Он просто пытал зрителя. Потому что это был Ад, о чем и свидетельствовала надпись над сценой. А в аду, как известно, пытают.
«Не многие вернулись с поля...» Но зритель, переживший эту сцену, был вознагражден. Потому что единственная по-настоящему сексуальная сцена в этом фильме как раз далее и последовала. Точнее, люди, которые в ней участвовали, Алиса Вичкрафт и Вадим Муромцев, умудрились показать реальный секс. Конечно, и тут была масса «подтекста» - милые желтые пятки романтической красавицы Алисы, постоянно торчащие на переднем плане; мычание коров, хрюканье свиньи и рев осла, долженствующие обозначить звериную сущность Сатаны (здесь мы не согласны, домашние животные – все же друзья человека); удивительные комические «рожи» неподражаемого Вадима, который может честно назвать себя братом братьев Маркс (американские комики). Но через все эти смысловые напластования пробилось-таки в одном месте искренне выражение лица Алисы Вичкрафт, забывшейся в сексуальном экстазе, и ее радостное, абсолютно естественное отношение к сперме на лице – вот к чему вел нас режиссер через свой многотрудный опус! Но кто сказал, что истина должна быть легкодоступной? Она – не питерская проститутка.
Кстати, одно удивительное замечание. При всех «профессиональных» фокусах, какие продемонстрировала Алиса Вичкрафт в этом фильме, вроде анала и фейсела, она совершенно не походила на шлюху. Скорее, на чью-то молодую жену. И никто в этом странно целомудренном фильме на шлюх не походил. На студентов, на бойскаутов, на командированных и отдыхающих в Сочи – в общем, на кого угодно в нашей жизни, только не на оплачиваемых развратников и развратниц. Здесь есть над чем поразмыслить – в смысле национального характера.
Кино же заканчивается хорошо. Маргарита еще раз совокупляется с тощеньким Мастером – не так бурно, конечно, как с Воландом. Комплекция и эрекция у парня не те. Но тут уже сюжет требует, никуда не денешься.
Утверждают, что у «Мишы Булгакова» на экране трудная судьба. Не удаются экранизации. Теперь мы знаем, что это неправда. Когда встречаются два классика, успех гарантирован. Трудный, но справедливый. Впереди много нетореного; распласталась русская литература, как ядреная девка на солнце, дремлет. Грудь вздымается; подмышками жар, в животе сомлело... Ничего, едет Илья Муромец. Все осмотрит, все ощупает. Вот – «Анна Каренина». А здесь – «Дама с собачкой». Вот и «Холстомер». Хотя стоп, это уже зоофилия. Есть, словом, где разгуляться классику! А за бугром и зарубежная литература посапывает... До скорых встреч!
